Фандом: Сумеречная сага
Название: Ливень
Автор: Люси
Персонажи: какие есть, такие будут.
Жанр: романс, ангст
Пейринг: главная пара - Белла/Эдвард, на заднем плане маячит Белла/Майк
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Аннотация: "Казалось бы, чего проще — просто взять и возненавидеть его за предательство, за ее боль, за ее слезы, воздать ему должное своей ненавистью? Просто взять и возненавидеть, чтобы эта ненависть завладела ее душой, ее разумом и памятью... и глубже, глубже в сердце, чтобы оно перестало трепетать в его присутствии. Но она не могла даже этого..."
Предупреждение автора: моментами автор съезжает на флафф, о чем сейчас любезно предупреждает.
Пролог.
Интересно, как быстро человек может понять, что совершил ошибку? Как быстро он осознает это, понимает, а потом пытается повернуть время вспять, пытается все исправить?
Вот я понимаю все слишком поздно. Так поздно, что уже нельзя ничего исправить.
И, наверное... это когда-нибудь сломает мою жизнь.
Вернее, уже сломало.
И, честно... у меня уже нет сил на борьбу.
И я не знаю, как мне стать сильнее.
Глава 1
Белла захлопнула книгу и вздохнула.
Который раз за последний час — она не знала. Она то открывала учебник, то закрывала, даже не стараясь сосредоточить свои мысли на заданном на дом параграфе. Хотя, следовало бы. Совсем недавно Чарли начал интересоваться ее учебой, а Белла лишь разумно отмалчивалась. Что, что она могла бы ему ответить? Что не делает уроки, потому что даже они не в состоянии заглушить боль, что изо дня в день терзает ее сердце? А может быть, то, что рана в ее груди с каждым днем становится все больше? Чарли вряд ли понял бы. Вряд ли ее понял бы вообще хоть кто-нибудь.
Ну, кроме Элис, конечно. Лишь она скрашивала своими визитами серое однообразие жизни Беллы. Да и то это происходило лишь тогда, когда Элис удавалось ускользнуть из дома незамеченной. Эдвард категорически запретил кому-либо навещать Беллу или как-либо напоминать о существовании семьи Калленов. Но Элис, к огромному облегчению Беллы, в очередной раз пренебрегла запретом брата — и теперь два раза в месяц, а то и больше, Белла имела возможность общаться с Элис. Хорошо еще, что Чарли не противится периодическим визитам Элис — иначе дело бы приняло совершенно паршивые обороты.
Белла вновь открыла книгу.
Хотя, где гарантия, что это — не тот самый паршивый оборот, которого она так опасалась?
* * *
Белла вышла из пикапа и с громким стуком захлопнула дверцу. Поправила ремень сумки на плече и твердым шагом пошла вперед, провожаемая внимательными взглядами. Щеки горели, и мучительно хотелось обернуться и закричать на тех, кто смотрит на нее, но Белла постаралась проигнорировать это желание.
Она почти что запнулась об осколок кирпича, сиротливо валявшийся посреди дороги. А это значило только одно: позади о ней уже начали шушукаться. Неуклюжесть Беллы всегда достигала пика в такие моменты — она уже успела выяснить это на собственном опыте.
Она ожидала, что учеба в колледже будет немного попроще, чем в школе, однако этого не произошло. Здесь учился Эдвард, и это с лихвой затмевало все достоинства колледжа. Белла все еще терялась, когда Каллен просто проходил мимо нее, а это несколько все усложняло. Она так старалась быть сильной, так старалась игнорировать свои чувства, старалась подавить их — однако по всему выходило, что ситуация лишь обострилась, а ее чувства и не думали притупляться.
«Почему, — думала Белла, — ну почему я не могу просто выбросить его из головы? Что со мной не так? Любая другая девушка на моем месте уже давно возненавидела бы парня, принесшего ей столько боли — но только не я. Я продолжаю истязать себя, надеясь на продолжение истории. На продолжение, которого уже и быть не может.
Наверное, я просто дура...»
Белла понимала, что безразличие — это лучшее лекарство. Но она не могла оставаться безразличной к нему даже после всего этого, после всего, что она пережила по его вине.
Оставалась также ненависть. Казалось бы, чего проще — просто взять и возненавидеть его за предательство, за ее боль, за ее слезы, воздать ему должное своей ненавистью? Просто взять и возненавидеть, чтобы эта ненависть завладела ее душой, ее разумом и памятью... и глубже, глубже в сердце, чтобы оно перестало трепетать в его присутствии.
Но она не могла даже этого.
«Боже, какая же я все-таки глупая...»
* * *
— Белла?
Она лишь невнятно кивнула в ответ на приветствие Майка. Перед первой парой в колледже ей еще нужно было прочесть то, что она не удосужилась изучить дома, и поэтому на последние пятнадцать минут Белла утратила привычную сосредоточенность.
— Ты сделала математику? — вновь спросил Майк, и поневоле Белла подняла голову, уставившись на него снизу вверх. Он был намного выше ее, а теперь и вовсе возвышался над ней башней. Чтобы не потерять уверенности, Белла поднялась со скамьи.
— Нет. Будто ты не знаешь. — Она свернула конспект и положила его в сумку. — Я не делала математику уже столько времени, что почти забыла, что это за предмет.
— Это странно, — протянул Майк, и они рука об руку направились к колледжу. — В смысле, ты всегда так любила математику, а матанализ всегда был твоей любимой темой... А теперь ты даже учителя видеть не хочешь...
Белла резко остановилась, будто что-то вспомнив. Майк, через несколько секунд, тоже.
— И так не только с математикой, кстати, — с победным видом закончил Майк, словно сделав потрясающее открытие, заслуживающее Нобелевской.
— И что с того? — спросила Белла. — Как будто кого-то волнует мое состояние.
Казалось, Майк всерьез разозлился.
— Меня волнует, ты когда-нибудь поймешь это, Белла? — заорал он так, что несколько студентов в недоумении обернулись и взглянули на него, как на сумасшедшего. — Меня! Это! Волнует!
Уголок ее губ чуть дернулся.
— С чем тебя и поздравляю, — холодно проговорила Белла, игнорируя возмущенный возглас друга. — А теперь ты не мог бы сделать вид, что ничего не было?
— Нет, не мог бы!
Она закатила глаза. Как же все это надоело. Ей так хотелось закричать: «Раньше нужно было думать и беспокоиться, раньше! А теперь уже поздно!» Но нет, они все свято верили в то, что их дурацкая помощь еще может что-то изменить. Как глупо.
— Почему не мог бы? — сухо поинтересовалась Белла.
— Да потому что я о тебе беспокоюсь!
— А вот и напрасно, — как можно более терпеливо возразила она, хотя все внутри клокотало, — со мной ровным счетом ничего не происходит. А то, что я совершенно забросила эту идиотскую математику, еще ничего не доказывает.
С глухим «ч-черт...» Майк крепко схватил ее за руку чуть повыше локтя.
— Давай ты не будешь притворяться, что все дело только в учебе, хорошо?
— А в чем тогда?
— Ты знаешь, в чем.
Криво усмехаясь, Белла выдернула руку из его цепкой хватки.
— Нет, не знаю.
Так, все правильно. Отпираться, возражать, скрывать правду, чувства — отныне ее новая цель. Потому что некоторые могут забраться прямо в душу, бередя старую рану — и даже не заметят этого. А Белле вовсе не хотелось, чтобы с ее исстрадавшимся сердцем случилось еще хоть что-то — хватит уже, настрадалась, блин.
— Ты невозможна.
— Взаимно, Майк.
Что ж... они как всегда остались довольны друг другом.
* * *
За окном уже давно стемнело, а Белла сидела на кровати, поджав ноги и бесцельно вертя в пальцах ручку. Раскрытая тетрадь лежала прямо перед ней. Ничего не хотелось делать, совершенно ничего. Идеальным выходом было бы упасть сейчас на кровать и, забывшись, проспать до утра. Но Белла знала: даже во сне ей будет больно, даже там воспоминания не оставят ее, спутываясь в мучительный клубок ночных кошмаров. Похоже, Майк абсолютно прав: дело вовсе не в уроках, нет. Все намного глубже и серьезней. А она, глупая, добавляет себе еще больше проблем, совершенно забросив учебу и игнорируя друзей.
Так больше нельзя. Даже <i>он</i> не одобрил бы ее поведение. Ведь <i>он</i> хотел, чтобы Белла была счастлива... и, наверное, именно поэтому украл ее сердце, заменив бесчувственной фальшивкой.
Хм, какая ирония.
Белла положила тетрадь к себе на колени и принялась писать.
За окном была ночь.
глава 2
Она почти расплакалась тем злосчастным утром. Все буквально валилось из рук: зубная щетка выскользнула из ее пальцев и упала на пол, яичница подгорела, стоило Белле всего на пару минут отвлечься, да и в довершение ко всему любимые джинсы куда-то запропастились. В конце концов она села на кровать и бессильно закрыла лицо руками. Нет, только не плакать, только не сейчас. Она не проронила ни слезинки, даже когда Эдвард вновь ушел от нее, а теперь готова разреветься, словно ребенок, всего лишь из-за неудачно начавшегося дня? Ну уж нет. Нужно собраться, всего лишь собраться с силами. А потом встать, высоко поднять голову, принять новый день, каким бы он ни был.
Фальшь выворачивала ее душу наизнанку, а она и не заметила.
Научилась не замечать.
* * *
В этот раз Белла вновь опустилась на скамью, на которой вчера ее нашел Майк, и вынула из сумки тетрадь. Необходимо было еще раз проверить все вычисления. Вчера Белла решала задачи до полуночи. Глаза слипались, но она раз за разом терла их и старалась сосредоточиться на вычислениях. Получалось, но с трудом: Белла забросила математику так давно, что приходилось напрягать память, вспоминая полузабытые формулы. Но, в общем-то, она была вполне довольна результатом, и впервые за долгое время могла без боязни войти в класс.
Оторвавшись на миг от тетради, Белла заметила Майка: насупленный, он переходил дорогу.
— Эй, Майк! — Она подозвала его жестом руки. На секунду ей показалось, что друг обижен настолько, что даже не подойдет к ней, и ее сердце замерло. Поколебавшись немного, Майк все же подошел к скамье.
— Привет, — бодро, может быть, даже слишком, поприветствовала Белла.
Он неохотно кивнул в ответ. Закусив губу, девушка предприняла еще одну попытку расшевелить его:
— Слушай, я... я действительно сожалею о том, что вчера произошло.
— Да? — Майк все еще выглядел настороженным. — И почему такая резкая перемена настроения? Дай угадаю: вчера ты много думала и наконец поняла, что была неправа, так?
— Что-то вроде того.
— Я так и думал, — вздохнул парень.
— Ты на меня все еще сердишься?
— Нет. Уже нет. Вчера да, но сегодня... — Он тепло улыбнулся и опустился на скамью рядом с Беллой. Она едва слышно выдохнула, сердце затопило облегчение. — Я правда не в обиде.
— Ну, вот и отлично. Слушай... — Белла на секунду замялась, опустив взгляд на переплетенные пальцы. — Я тут подумала... может быть, в знак примирения нам съездить куда-нибудь? Скажем, в субботу?
— Отличная идея, — просиял Майк, — куда?
Белла вновь закусила губу.
— Может, на пляж?
В знак согласия парень кивнул и дотронулся до ее руки. Прикосновение не обожгло огнем, не опалило кожу, как это всегда было с Эдвардом, лишь привело в смятение. Белла молча смотрела ему в лицо, пытаясь сообразить, к чему он ведет.
— Отлично, — повторил Майк, — значит, на пляж. Дружеская поездка, — рассмеялся он. Белле не понравился ни его смех, ни то, что он только что сказал. «Дружеская поездка», значит? Кажется, она начинает понимать, куда дует ветер. Но отчего-то ей было все равно. Ни волнения, ни смущения — ничего. Черт побери, да она даже не была сердита! В любое другое время Белла не позволила бы Майку даже отпускать довольно пространные намеки — вот как сейчас.
Раньше не позволила бы, но теперь...
Теперь возможно было все.
— Да, дружеская, — кивнула Белла. — Мы здорово повеселимся, как думаешь?
— Ага, — он вновь улыбнулся. — В субботу я за тобой заеду пораньше, хорошо?
Белла не ответила, чувствуя, как под ногами разверзлась бездонная пропасть, и она летит в нее, крича и надрывая легкие... сердце, казалось, навсегда перестало биться.
По двору колледжа шел Эдвард Каллен.
— Белла? Эй, Белла!
Шел, и... и даже не посмотрел в ее сторону. Не удостоил взглядом.
Пустое место — вот ты кто, глупая... Он даже смотреть на тебя не хочет...
— Ты меня слышишь?
Белла встрепенулась. Оцепенение ушло, оставив взамен ноющую боль в сердце. Невыносимо хотелось закричать.
— Да. Слышу.
— Так значит, в субботу пораньше я за тобой заеду?
Белла кивнула, наблюдая, как Эдвард заходит в колледж.
«Пожалуйста, разбудите меня, ну хоть кто-нибудь...
Пожалуйста...»
* * *
Тихий семейный вечер с Чарли оказался на редкость уютным: отец даже и не подумал включать телевизор, желая выяснить, выиграла ли любимая команда матч по бейсболу. Белла была ему за это благодарна. Она едва удержалась от того, чтобы рассказать ему о всех своих бедах, о своей боли, снедавшей ее день ото дня... но потом решила, что подобный поступок был бы слишком опрометчивым. Как бы Белла ни доверяла отцу, эта тайна принадлежала только ей. Ее боль — лишь ее, и больше ничья. Да и, кроме того, она сильно сомневалась, что Чарли сумел бы поддержать ее. Все-таки, мужской склад ума сильно отличается от женского — отец бы вряд ли смог понять и половину ее переживаний.
Именно в такие моменты Белла начинала особенно остро ощущать практически полное отсутствие в ее жизни матери, Рене. Вот она бы уж точно сумела понять и поддержать свою дочь, посоветовать ей... ну, хоть что-нибудь.
«Ну да, будто я стала бы прислушиваться к чьему-либо мнению», — подумала Белла. Она привыкла жить собственной жизнью, ни в ком не нуждаясь, ни у кого не спрашивая совета. Она привыкла поступать так, как велело ей сердце. Даже если оно часто ошибалось. Даже если оно было глупым и начинало трепетать всякий раз, когда мимо проходил парень с удивительно красивыми и поразительно жестокими глазами.
Даже так. Она привыкла доверять своему сердцу даже после всего, что с ней произошло за время, проведенное словно бы в другом мире. Что ж, раз так, значит, Белла не зря пригласила Майка на прогулку по пляжу. Наверняка эта прогулка навлечет на нее неприятности раньше, чем она успеет сесть в машину. По крайней мере, Белла даже тогда останется верной себе. Неприятности не покидали ее с тех пор, как она переехала в Форкс.
Белла собиралась было сказать отцу, что сегодня пораньше уйдет спать, как вдруг в дверь постучали. Чарли недоуменно взглянул на Беллу:
— Ты кого-то ждешь?
— Нет, — она пожала плечами, но все же поднялась и подошла к двери. Чарли проводил ее взглядом. Стук повторился.
Белла широко распахнула дверь. Через секунду улыбка осветила ее лицо.
Элис.
глава 3
— Элис, как же я рада тебя видеть, — выдохнула Белла. Элис шагнула внутрь.
— Не меньше, чем я тебя, — ухмыльнулась она. — Ты не представляешь, как скучно бывает у нас дома без таких простофиль, как ты.
В притворном гневе Белла нахмурилась.
— Эй, полегче ты там, с «простофилями»...
Она попыталась нахмуриться еще сильнее, но попытка потерпела оглушительное фиаско — уже через секунду и Элис, и Белла безудержно хохотали. Казалось, будто они видятся в последний раз, будто у них уже не будет возможности встретиться позже... Белла отогнала эту мысль, но неприятное волнение червем засело в сердце.
— Здравствуй, Элис, — довольно чопорно поприветствовал Чарли, поднявшись с дивана. — Хорошо, что ты пришла составить компанию Белле. Последние несколько дней она только и делает, что грустит.
— Правда? — невозмутимо отозвалась Элис. Ее золотистые глаза внимательно взглянули на Беллу.
— Не больше, чем обычно, — запротестовала та. — Папа, ты выставляешь меня перед Элис не в самом выгодном свете. Тебе должно быть стыдно.
— Я готов провалиться под землю от смущения, — ответил Чарли, но тон его голоса столь явно не соответствовал словам, что хотелось рассмеяться. Таким образом, мало-помалу атмосфера была разряжена.
Что ж, а идея с переводом разговора в шутку явно была не такой уж и плохой.
— Пойдем, — позвала Белла, потянув Элис за собой вверх по лестнице. Девушка безропотно, что было очень на нее не похоже, последовала за Беллой, напоследок улыбнувшись Чарли.
— Чарли невыносим, — пожаловалась Белла, когда они наконец зашли в ее спальню. — Он думает, что знает все обо мне, а потом еще удивляется, что это далеко не так...
Элис усмехнулась, искоса внимательно глядя на Беллу.
— С чего ты взяла, что он не прав?
— Потому что я не грущу. Ни капельки.
— Замечательно, если так, — протянула Элис, удобно устраиваясь на кровати и раскинув руки. — Вот только почему, когда я вижу твое будущее, то...
Она замолчала. Белла замерла в шаге от нее, закусив губу. Можно было даже не напрягаться, выясняя, что такого делала Белла в своем будущем. Она знала уже наверняка, чем займется после ухода Элис... но сейчас вполне можно было сыграть в непонимание.
— И что же? — поинтересовалась Белла.
— То ты там плачешь, — буднично пояснила Элис, глядя в потолок. Сердце Беллы ухнуло вниз. Одно дело — <i>самой</i> понимать, что еще ничего не прошло, что память, словно брешь в ее броне, еще хранит воспоминания... однако совсем другое, когда об этом знает кто-то еще. Это раздражало ее... раньше. Сейчас ей было плевать.
Даже больше, чем плевать. Белла уселась на кровать рядом с Элис — ссутуленная, уставшая.
— Да, ты права, — вздохнула она, — мне стоит больших сил сдержаться после твоего ухода.
— И почему же? — Элис перекатилась на бок, опершись на согнутую руку, и уставилась на подругу. Лицо Беллы вспыхнуло, и она опустила взгляд на переплетенные пальцы. Черт, как же трудно об этом говорить... она и не догадывалась, что настолько...
— Ну, мне всё в тебе напоминает...
Она оборвала фразу, надеясь на проницательность и догадливость Элис.
— Ясно.
Пару минут они провели в тишине. Белла могла лишь догадываться, о чем думала подруга. Она по-прежнему лежала на боку, не шевелясь, лишь задумчивые золотистые глаза указывали на то, что она не спит.
— Знаешь, если тебе действительно трудно меня видеть... то я могу не приходить.
— Нет! — вскрикнула Белла, поворачиваясь. — Нет! Ты же знаешь, что моя слабость — лишь одно из проявлений моей глупости, и с ней я должна справиться сама. Как-нибудь... А если я лишусь возможности общаться еще и с тобой...
Элис заставила ее замолчать, накрыв холодной ладонью губы Беллы.
— Знаю, — просто сказала она, — знаю. Я буду приходить, обещаю. Если ты хочешь...
Последовав примеру подруги, Белла легла спиной на кровать, надеясь, что, если разговор вдруг примет опасный оборот, ей будет проще сохранить самообладание. Она всегда ненавидела краснеть и смущаться, теряться и глотать слова, но чаще всего именно так и происходило. Белла начинала ненавидеть себя за свою слабость. Казалось, все вокруг были такими сильными, такими уверенными, а она...
Преодолевая себя, Белла задала Элис вопрос, который сейчас интересовал ее больше всего.
— М-м-м... Элис, а ты можешь видеть мое будущее... например, в субботу?
Она постаралась сказать это как можно более безразличным тоном, но на слове «суббота» голос предательски сорвался. Элис придала лицу невинное выражение:
— А что будет в субботу?
— Да так, — повела плечом Белла, — я иду на прогулку.
— И с кем же?
— Ты как всегда бесцеремонна, — вздохнула Белла. Элис лишь рассмеялась — ее смех, как и всегда, был похож на звон десятков серебряных колокольчиков. Красив и холоден, как она сама. — Я иду с Майком.
— Оу, — только и смогла вымолвить Элис. Белла постаралась проигнорировать ее возглас.
— Ну так что, сможешь?
— В субботу, значит?
Не дожидаясь ответа, Элис расслабилась и закрыла глаза. Белла наблюдала за тем, как медленно двигаются под веками подруги глазные яблоки, а пальцы напряженно стискивают покрывало. Через пару минут Элис открыла глаза.
— Вашу прогулку я видела, но... ничего особенного в ней нет.
— Ну и слава Богу, — облегченно выдохнула Белла. — Одной проблемой меньше.
— Почему? — столь же невинно поинтересовалась Элис, и ее улыбка стала поистине ангельской. Белла нахмурилась. Что-то здесь нечисто. — Он попытается поцеловать тебя...
Белла замерла на месте. Вот черт...
— Ну а я?
— А ты увернешься, — заявила Элис и наконец-таки разразилась громким, заливистым хохотом. Белла легонько толкнула ее в плечо:
— Да ну тебя, это не смешно.
— Ты просто не видела его лицо, — парировала подруга, по-прежнему смеясь. — Такое забавное, ты не представляешь...
Белла принялась теребить подушку. Элис сказала еще что-то, но она пропустила ее слова мимо ушей. «Значит, я все-таки не позволю Майку поцеловать себя. Значит, я и впрямь ничего не забыла. Значит, я и впрямь полная дура».
— И почему я просто не могу выбросить его из головы? — выпалила Белла, прежде чем сумела вновь взять себя в руки и начать контролировать свои слова. И тут же покраснела. Нет, она неисправима. Сначала без малейших колебаний говорит то, о чем наверняка потом будет жалеть, и лишь затем ее голова начинает работать как следует.
К глубочайшему ее удивлению, Элис даже не удивилась. Значит, либо она только что предугадала дальнейшие слова Беллы, либо...
Этот вариант был особенно ужасен.
Либо она знала все. Нет, ну не может же она быть настолько проницательной?
— Тебе объяснить, почему? — тихо проговорила Элис. — Я не хочу быть бесцеремонной, но, видишь ли, ты сама меня заставляешь быть такой. Ну так объяснять?
— Нет, — вздохнула Белла. Слезы, казалось, уже готовы были вырваться на свободу. Она попыталась сдержать их. — Нет. Я сама знаю.
— Могу я дать тебе совет? — внезапно поинтересовалась Элис. Слегка удивленная, девушка кивнула.
— Забудь его.
— Думаешь, я не пытаюсь? — зло поинтересовалась Белла. — В последние месяцы я только этим и занимаюсь. Я думала, ты знаешь это так же хорошо, как и я.
— Ты не пытаешься, — сурово отрезала Элис. Взглянула Белле прямо в глаза, но на этот раз ее золотистые глаза вызвали лишь новый прилив раздражения. — Ты истязаешь себя, ты терзаешь себя воспоминаниями, ты даже не пытаешься бороться с ними. Ты сама не даешь себе выздороветь.
— Спасибо, доктор.
Белла поднялась с места и подошла к окну, пытаясь унять дрожь. Элис не сказала почти ничего, но эти слова тупым ножом резанули по сердцу. Она все это время пыталась скрыть правду от самой себя, и потому сейчас ей было так больно. Так неуютно, как вообще может быть в жизни.
Белла слышала, как Элис поднялась вслед за ней и остановилась позади.
— Извини меня, если я наговорила лишнего, — тихо попросила Элис, дотрагиваясь до плеча Беллы. Та с трудом пересилила желание сбросить ее руку. — Я просто думаю, что лишь хорошая встряска поможет тебе очнуться.
— Ничего, я не злюсь на тебя. Правда.
Элис мягко улыбнулась.
— Спасибо. А теперь мне нужно идти.
Белла кивнула. Элис подошла к двери.
— Помни о том, что я сказала тебе.
— Хорошо, — пообещала Белла, сглатывая застрявший в горле комок. Она не была уверена, что это не слезы душат ее горло.
Элис вышла, хлопнув дверью. С секунду Белла стояла, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник... а потом тихо заплакала. Так, чтобы самой не слышать своих слез. Не знать, что в ее броне появилась еще одна брешь, еще более глубокая, чем раньше.
И, сейчас... она вовсе не была уверена, что сможет выполнить обещание, данное Элис.
глава 4
Пятница пролетела так быстро, что Белла даже не успела заметить, как наступил вечер.
Весь день Майк то и дело перехватывал ее в колледже, заранее восторгаясь субботней поездкой и отпуская пространные намеки на тему того, «как хорошо они проведут время». Белле стоило большого труда сдерживаться, ведь она уже знала: ничего хорошего эта суббота не сулит ни ей, ни Майку, как бы он ни надеялся на обратное. Она знала, <i>что</i> ждет ее, но, как ни странно, волнение и не думало наполнять ее сердце. Ей было все равно — отчасти, потому, что Белла знала, как именно поступит. Что ж... если неприятностей все равно не избежать, то она примет их с высоко поднятой головой — так ей представлялось.
За окном был глубокий вечер, пора было ложиться спать, но Белла сознательно оттягивала этот момент. Она не хотела лечь и уже через секунду обнаружить, что пора вставать, не хотела проваливаться в беспамятную черную дыру сна. Она хотела все хорошенько обдумать, перед тем как принять окончательное решение.
Слова Элис все еще звенели у нее в голове.
И ей хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно.
* * *
— Желаю отлично провести время, — напутствовал Чарли, когда Белла аккуратно складывала в рюкзак сверток с сандвичами. — Развейся.
Белла застегнула рюкзак и взглянула на отца.
— Обязательно.
— И не вздумай вновь грустить.
— Конечно, папа.
Она направилась к двери, опасаясь услышать от Чарли еще что-нибудь, столь же банальное. Он, конечно, мог говорить что угодно, дела это не меняло — но сильно раздражало. Отчего-то Белла всегда злилась, когда Чарли принимался играть в заботливого отца. Правда, он всегда был таким, без исключений, но в такие моменты его заботливость принимала опасные размеры.
Белла выскочила за дверь. «Шевроле» Майка уже ждал ее там.
— Привет, Белла! — радостно воскликнул Майк, помахав ей рукой. Белла кивнула, попытавшись выдавить ответную улыбку, и забросила доверху забитый провизией рюкзак на заднее сиденье.
— Мы здорово повеселимся, — непонятно зачем проговорил Майк фразу, которую не оставлял в покое с тех пор, как Белла пригласила его на пляж. Она была рада лишь тому, что Майк не мог видеть ее угрюмого лица: девушка как раз садилась на переднее сиденье.
— Я взяла с собой полный рюкзак еды, — сказала Белла, разглядывая приборную панель.
Майк хихикнул.
— Я тоже. Мама не дала мне и слова против сказать, — вздохнул он. — Я говорил ей, что ты тоже возьмешь что-нибудь, но она меня не слушала. «Твоя дама не должна даже думать о таких вещах», — ловко спародировал Майк голос матери, и довольно рассмеялся. Белла стиснула зубы, впервые в жизни чувствуя прилив неприязни по отношению к матери Майка. Если она думает, что Белла — его девушка, то она глубоко ошибается. Намного глубже, чем может себе представить.
Майк молча завел мотор, и джип плавно тронулся с места.
* * *
— Как ты думаешь, дождя не будет? — обеспокоенно спросил Майк, попивая колу из ярко-красной банки. Белла взглянула наверх.
— Думаю, до нас он не доберется, — уверенно сказала она. Небо над ними было ослепительно голубого цвета, правда, далеко на горизонте собралась внушительная громада грозовых туч. Но пока что солнце светило ярко, и дождь им явно не грозил.
«Господи, хоть бы ливень пошел», — мысленно взмолилась Белла.
Было уже около четырех часов дня — это значило, что на пляже они провели где-то около пяти часов. К глубокому облегчению Беллы, Майк пока что не предпринимал никаких попыток поцеловать ее — правда, его взгляд, слишком часто останавливавшийся на ее лице, был каким-то задумчивым и сосредоточенным. «Наверняка обдумывает, когда именно перейти в наступление, — решила Белла, — или просто трусит».
Она молилась, чтобы разум Майка все же взял верх над его чувствами, и он не стал бы даже пытаться поцеловать ее.
— Ужасно, — вздохнула Белла, заглядывая в рюкзак, — у меня закончился сок.
Майк нервно рассмеялся.
— Что? — воинственно спросила она. — Ты же знаешь, как много он значит для меня.
— Ничего, у нас еще осталась кола.
— Не могу поверить, что мы съели так много, — проговорила Белла, осматривая беспорядок, который они устроили. Повсюду валялись пустые коробки из-под сока и смятые жестяные банки. Небольшое пространство прямо рядом с Беллой было усеяно конфетными фантиками.
— Уж поверь — это всё сделали мы, — довольно заявил Майк.
— Я чувствую себя ужасно толстой, — пожаловалась Белла. В тот момент она без труда могла почувствовать, что это правда — она и впрямь сегодня съела слишком много, особенно если учитывать ее обычный аппетит. Наверняка сказался свежий воздух и теплое солнце, слишком неяркое, чтобы припекать.
— Не говори ерунды, — голос Майка дрогнул, — ты все равно самая красивая девушка в Форксе.
Черт... Началось.
— Да ну, — скривилась Белла, лихорадочно соображая, каким способом увести разговор от опасной темы, — одно название.
— Ничего подобного, — замотал головой Майк, — я правда так считаю.
«Меня что, должно всё это растрогать, или как?»
— Д-да? — только и сумела просипеть она, вмиг растеряв всю свою уверенность. Она что, еще вчера собиралась принять неприятности с высоко поднятой головой? Она явно была не в себе, когда думала так. Происходящее казалось ей кошмарным сном. Но разбудить ее было некому.
— Да, — твердо ответил Майк, попытавшись поймать ее взгляд.
И он стал наклоняться к ней, сокращая и без того небольшое расстояние до минимума... до того минимума, в которое Белла предпочла бы не впускать никого.
Майк прикоснулся к ее волосам рукой и улыбнулся. Улыбка получилась на редкость глупой. Руки и ноги отказывались двигаться, а мозг окончательно капитулировал.
Все ее сознание кричало: «Беги отсюда скорей!», но она не могла. Ее слабовольность вновь дала о себе знать в самый критический момент. Черт возьми, в ее личное пространство настырно и без вопросов, а она даже не подумала хоть что-нибудь сделать... Элис предсказывала, что Белла сумеет увернуться, но, похоже, на сей раз дар ясновидения подвел ее. Белла не видела ни малейшего способа прекратить это...
«Могу я дать тебе совет? — вновь зазвенел в голове высокий чистый голос. — Забудь его».
Забыть? Но как она может?
Как?
Майк наконец прикоснулся к ее губам своими.
Вот так.
Она не оттолкнула его.
Даже не попыталась, черт возьми.
Черт бы побрал эту Элис. «Забудь его», — сказала она, считая, что это легко. Но Белла отлично знала, что все ее жалкие попытки забыть заранее обречены на провал. Ее сердце изранено так, что это уже невозможно просто проигнорировать. Все ее мысли были заняты одним-единственным человеком, и она не могла без труда выбросить его из головы. Ни без труда, ни с трудом — вообще никак.
Никак, ясно тебе, Элис?
Между тем, одна рука Майка запуталась у нее в волосах, а вторая крепко стискивала ее левое плечо, словно он боялся, что Белла уйдет. Но она даже не пыталась, даже не подумала об этом, отвечая на его робкий поцелуй. Она даже не думала о том, что, черт возьми, делает. Она просто полагала, что так будет лучше... для кого-нибудь — уж не для нее, это точно. Возможно, хоть теперь Элис будет довольна, и перестанет упрекать ее в том, что Белла не пытается «выздороветь».
По всему получалось, что она загнала себя еще глубже в бездну.
Майк отстранился от нее первым, тяжело дыша. Несколько секунд Белла просто молча смотрела на воротничок его рубашки, и лишь затем осмелилась поднять глаза.
— День не прошел зря, правда? — выдавил он хрипло и несмело. Майк широко улыбнулся, храбрясь, и ей захотелось съездить ему по лицу.
— Да, не зря.
Улыбнувшись еще шире, довольный ответом Беллы, он вновь прикоснулся к ее волосам.
Белла сидела и пыталась охарактеризовать то, что только что произошло, но сияющий взгляд Майка несколько мешал ей сосредоточиться. Ей хватило секунды, чтобы понять одну вещь, самую главную.
День и правда прошел не зря, ведь сегодня она проиграла очередное сражение.
Сражение с самой собой.
глава 5
На следующий день Белла проснулась так неожиданно, будто кто-то резким рывком грубо выдернул ее из сна.
За окном было промозгло и туманно, даже тонкая занавеска не смогла скрыть этого: серый свет струился сквозь тонкую ткань. Белла откинула одеяло и поднялась с постели, проигнорировав свое отражение в зеркале. Она была уверена, что от одного вида собственного лица ее охватит отвращение, или, еще того хуже, стошнит. Тут же, словно в подтверждение этих слов, живот скрутило болезненной судорогой. Ну вот, еще этого не хватало.
Белла подошла к окну и отдернула занавеску. Небо было скучным и унылым, солнце даже не могло пробиться сквозь плотную пелену облаков.
Внизу, около рабочей полицейской машины крутился Чарли с мокрой тряпкой в руках. Белла поспешно отошла от окна, задернув занавеску: вчера вечером, вернувшись с прогулки, она слишком торопливо прошла мимо Чарли в свою комнату, и теперь опасалась его дотошных расспросов. Зная Чарли, можно было с уверенностью сказать, что поток вопросов прекратится только тогда, когда его любопытство будет удовлетворено. А сейчас Белле меньше всего хотелось что-либо рассказывать. Хотелось свернуться клубочком под одеялом и просто исчезнуть. Или лежать так до тех пор, пока о ней не забудут и не сочтут пропавшей без вести. Это было бы так здорово, это позволило бы одним ударом разрубить сеть, так плотно опутавшую ее всего за один день.
Белла села на кровать и обхватила голову руками. Осознание произошедшего овладело ей в полной мере лишь сейчас, и ее сердце вмиг наполнилось отчаянием.
Нет. Этого просто не может быть. Она не могла в одиночку заварить эту чудовищную кашу, мешанину из глупости, безысходности и боли... нет, она просто не могла. Она для этого была слишком рассудительной... когда-то. Ее рассудок явно оставил ее вчера, когда она ответила на этот дурацкий поцелуй. О чем она думала? Ее мозг явно утратил все основные функции.
Белла упала спиной на кровать, полностью раздавленная. А груз проблем давил, давил на нее сверху. Казалось, что все ее чувства были свалены в одну отвратительно большую кучу — и так и остались там без присмотра, никому не нужные. Это пугало. Рациональность в этой ситуации явно ушла на второй план.
Она постаралась заглушить боль и отчаяние, поднимаясь с кровати и направляясь в ванную.
Прежде чем начать обдумывать каждый свой следующий шаг, Белле нужно было многое сделать.
* * *
Она спустилась вниз всего через час.
Чарли на кухне не было, и этот факт показался Белле отличным подарком, особенно после всех тех неудач, которые так неожиданно свалились на ее голову. Белла торопливо залила мюсли молоком и вмиг опустошила тарелку.
Наливая в стакан апельсиновый сок, она услышала шаги по направлению к входной двери. Чарли. Наверняка он уже закончил хлопотать над своей драгоценной машиной и теперь направлялся сюда, ожидая застать на кухне Беллу.
Торопясь, подгоняемая волнением, она большими глотками допила сок и неловко приткнула пустой стакан к горе грязной посуды, стоявшей в раковине, и бросилась к черному входу, который вел в маленький внутренний дворик. Шаги Чарли подгоняли ее, и уже через пару секунд Белла распахнула дверь и оказалась во дворе.
Только оказавшись на улице, она в полной мере осознала, что идти ей некуда. Анжела была в отъезде, а Джессика по отношению к Белле все еще была настроена более чем враждебно. Запрет Эдварда на общение с Элис был в силе как никогда. И еще Джейкоб... Похоже, она потеряла и его. Осознание этого выбивало из колеи. Белла так привыкла считать его своим лучшим другом, что нынешняя ситуация добавляла ей лишних ран в сердце. Ей казалось, что ее сердце теперь стало похоже на решето, и каждая, даже самая маленькая, дыра причиняла девушке нестерпимую боль.
С самого детства боль казалась Белле совершенно непохожей друг на друга в различных случаях. Настоящая, существующая, физически ощутимая боль практически никогда не доставляла ей особых неудобств — за исключением, конечно, тех случаев, когда она вплотную достигала порога выносливости Беллы.
Она практически так же легко умела игнорировать боль досады, боль поражения — эти неприятные ощущения стали ее постоянными спутниками, и потому Белла научилась обращать на них минимум внимания. Такая боль лишь мельком задевала сознание — и не более того.
В понимании Беллы существовала также боль от обиды, причиненной человеком — вот ее-то игнорировать было не так-то просто. Она не могла терпеть, когда на нее обрушивалось чье-то недовольство, чье-то порицание. Она ненавидела ощущать на себе чьи-либо неодобрительные взгляды. Она готова была кричать, когда на нее была направлена чья-то ненависть. Это было больно, это ранило сердце.
И, наконец, самой невыносимой для Беллы всегда оставалась боль от потери того, к чему привыкла, того, к чему привязалась. Она могла безропотно и беззвучно вытерпеть что угодно — разбитую в кровь коленку, горечь поражения, нескрываемое презрение, обращенное на нее, но... Она всегда превращалась в маленького ребенка, который еще слишком мал, чтобы понять, за что его обидели — всегда, когда теряла что-то, представлявшее для нее особую ценность. Час за часом, день за днем Белла переживала это в себе, пытаясь запрятать воспоминания как можно глубже, пытаясь наглухо закрыть душу — и раз за разом терпела поражение. Потому что не могла забыть.
Так было с Эдвардом. Два раза. Еще никогда ее сердце не было так близко к тому, чтобы разорваться на мелкие кровоточащие кусочки, а потом рассыпаться в прах. Никогда она еще не испытывала такого отрешения от всего происходящего, такого безразличия к жизни. Никогда еще. Но он заставил ее, он даже не дал ей шанса залечить свои раны. Ни единого шанса, черт побери.
Еще был Джейкоб — она переживала ссору с ним почти так же сильно, как уход Эдварда. Белла привыкла во всем полагаться на него. Джейкоб был таким... родным и уютным, словно старый плюшевый медвежонок, словно напоминание о счастливом детстве. Словно мягкий теплый плед, в который можно завернуться и оставить за его теплым покровом все свои проблемы. Но теперь ничего этого не осталось, и только Богу известно, кто из них двоих в этом виноват. У Беллы не было причин полагать, что виноват или только он, или только она. Они оба внесли свой вклад в эту дурацкую тупиковую ситуацию.
Белла по-прежнему стояла во внутреннем дворике своего отца, высоко задрав голову к небу, на котором уже начали собираться темно-серые тучи.
Она направилась обратно к черному входу, прижав к себе ладонь, будто у нее внезапно заболел живот.
Как только Белла обхватила рукой прохладный металл дверной ручки, на землю упали первые капли дождя.
* * *
— Белла? — воскликнул Чарли прежде, чем она успела сделать по кухне хотя бы пару шагов. — Ты вовремя, дождь уже начался, — добавил он, кивая в сторону окна. За те полминуты, в течение которых Белла успела лишь преодолеть путь от черного входа до кухни, дождь уже поспешил перейти из разряда слабого в настоящий ливень. Белла слышала, как по крыше стучат большие упругие капли.
— Да, я только на минуту вышла, — пояснила она. Чарли на секунду отвлекся, увлеченный переключением каналов телевизора, и Белла напряженно раздумывала, сумеет ли она незаметно подняться по лестнице в свою комнату и тем самым избежать расспросов. Вот если бы Чарли сейчас переключился на один из своих любимых спортивных каналов, тогда может быть...
Не успела Белла сделать один неуверенный шаг к лестнице, как раздался телефонный звонок, от неожиданности показавшийся ей гораздо более громким, чем обычно. Ну кому могло понадобиться позвонить именно сейчас?
Ее нервы были напряжены до предела, когда она поднимала трубку.
— Да?
— Это ты, Белла?
Ее сердце малодушно ушло в пятки. Звонил Майк. В один миг все то, что Белла обдумала и о чем решила утром, рассыпалось прахом и развеялось ветром. Голова опустела и теперь, казалось, легонько звенела.
Белла попыталась пресечь свою так некстати проявившуюся легкомысленность.
— Да, привет, Майк.
— Я очень рад тебя слышать, — его жизнерадостность бесила. Как он может быть таким беспечным, когда мир вокруг нее рушится? — Но, разумеется, я не просто так звоню.
— Неужели? — попыталась съязвить Белла. Получилось плохо. Голос был каким-то надломленным и тонким.
— Да, — хихикнул Майк, — я хотел пригласить тебя куда-нибудь. Мы могли бы съездить... ну, хотя бы в Порт-Анжелес. Как тебе идея?
— Поездка? — просипела она, стискивая трубку ледяными руками. — Это было бы... мило.
И тут, прямо в этот момент... ее сердце не выдержало и рассыпалось. На его месте осталась пустота — и ничего, что могло бы напомнить о его прежнем существовании. Вот ничего, и все тут. Наверное, она должна была пожалеть о его исчезновении, но теперь ей было все равно.
Белла попыталась возненавидеть себя за свой ответ, хотя бы начать презирать свое безволие... но не смогла. Ей было... никак.
Да, пожалуй, никак — это самое подходящее слово.
— Вот здорово, — обрадовался Майк, — хорошо, что ты согласна. Сейчас дождь, но мы можем попытаться в следующие выходные. Или на неделе, если ты не против, конечно.
Белла молчала так долго и так гнетуще, что даже Чарли, кажется, заволновался.
— Нет, не против.
Она почти чувствовала могильный холод на том месте, где раньше беспечно билось ее глупое сердце.
— Вот и отлично. — Если бы Белла была менее наблюдательной и внимательной, она не уловила бы нотку облегчения в его голосе. Но она заметила. Наверняка Майк расстроился бы, если б узнал. — Ну, что ж... тогда до завтра, увидимся в школе!
— До завтра, Майк.
Она стала быстро опускать трубку на рычаг. Но недостаточно быстро, чтобы не расслышать робкий голос Майка: «Целую...»
Белла со стуком опустила трубку и тяжело оперлась о стол.
Отлично. Еще одно сражение проиграно.
Еще одно... и наверняка не последнее.
Все эти безумные битвы закончатся лишь тогда, когда она полностью потеряется, растворится в этом бешеном огненном потоке. И ни минутой раньше.
Белла вновь приложила ладонь к животу, ощущая лишь одну-единственную потребность, намного более сильную, чем голод или жажда.
Ей необходимо было увидеть Элис.
